Неточные совпадения
Так, мой друг; да я ждал бы, чтобы при всех
науках не забывалась главная цель всех знаний
человеческих, благонравие.
[Ныне доказано, что тела всех вообще начальников подчиняются тем же физиологическим законам, как и всякое другое
человеческое тело, но не следует забывать, что в 1762 году
наука была в младенчестве.
Науки бывают разные; одни трактуют об удобрении полей, о построении жилищ
человеческих и скотских, о воинской доблести и непреоборимой твердости — сии суть полезные; другие, напротив, трактуют о вредном франмасонском и якобинском вольномыслии, о некоторых якобы природных человеку понятиях и правах, причем касаются даже строения мира — сии суть вредные.
— Ведь вот, — говорил Катавасов, по привычке, приобретенной на кафедре, растягивая свои слова, — какой был способный малый наш приятель Константин Дмитрич. Я говорю про отсутствующих, потому что его уж нет. И
науку любил тогда, по выходе из университета, и интересы имел
человеческие; теперь же одна половина его способностей направлена на то, чтоб обманывать себя, и другая — чтоб оправдывать этот обман.
— Кошкарев продолжал: — «…в словесных
науках, как видно, не далеко… ибо выразились о душах умершие, тогда как всякому, изучавшему курс познаний
человеческих, известно заподлинно, что душа бессмертна.
— Учу я, господин, вполне согласно с
наукой и сочинениями Льва Толстого, ничего вредного в моем поучении не содержится. Все очень просто: мир этот, наш, весь — дело рук
человеческих; руки наши — умные, а башки — глупые, от этого и горе жизни.
— «Русская интеллигенция не любит богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не ценит, прежде всего, богатства духовного, культуры, той идеальной силы и творческой деятельности
человеческого духа, которая влечет его к овладению миром и очеловечению человека, к обогащению своей жизни ценностями
науки, искусства, религии…» Ага, религия? — «и морали». — Ну, конечно, и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
— Прости ему, Господи: сам не знает, что говорит! Эй, Борюшка, не накликай беду! Не сладко покажется, как бревно ударит по голове. Да, да, — помолчавши, с тихим вздохом прибавила она, — это так уж в судьбе
человеческой написано, — зазнаваться. Пришла и твоя очередь зазнаться: видно,
наука нужна. Образумит тебя судьба, помянешь меня!
Конфликт создается ложными притязаниями
науки на верховенство над
человеческой жизнью, на способность авторитетно разрешать вопросы религии, философии, морали, на способность давать директивы для творчества духовной культуры.
Так, напр., либерализм освободил
человеческую мысль,
науку, освободил от внешней власти церковного авторитета, но совсем не освободил представителей от закамуфлированной власти капитала.
Наши профессора привезли с собою эти заветные мечты, горячую веру в
науку и людей; они сохранили весь пыл юности, и кафедры для них были святыми налоями, с которых они были призваны благовестить истину; они являлись в аудиторию не цеховыми учеными, а миссионерами
человеческой религии.
Он говорил, что объективная
наука не считается с
человеческими иллюзиями и надеждами.
Гнет позитивизма и теории социальной среды, давящий кошмар необходимости, бессмысленное подчинение личности целям рода, насилие и надругательство над вечными упованиями индивидуальности во имя фикции блага грядущих поколений, суетная жажда устроения общей жизни перед лицом смерти и тления каждого человека, всего человечества и всего мира, вера в возможность окончательного социального устроения человечества и в верховное могущество
науки — все это было ложным, давящим живое
человеческое лицо объективизмом, рабством у природного порядка, ложным универсализмом.
Доведя постепенно любезное отечество наше до цветущего состояния, в котором оное ныне находится; видя
науки, художества и рукоделия, возведенные до высочайшия совершенства степени, до коей человеку достигнути дозволяется; видя в областях наших, что разум
человеческий, вольно распростирая свое крылие, беспрепятственно и незаблужденно возносится везде к величию и надежным ныне стал стражею общественных законоположений.
«Бертольд, божиею милостию святыя Майнцкия епархии архиепископ, в Германии архиканцлер и курфирст. Хотя для приобретения
человеческого учения чрез божественное печатания искусство возможно с изобилием и свободнее получать книги, до разных
наук касающиеся, но до сведения нашего дошло, что некоторые люди, побуждаемые суетныя славы или богатства желанием, искусство сие употребляют во зло и данное для научения в житии
человеческом обращают на пагубу и злоречие.
И для
человеческой глупости есть свои законы, хотя они еще не раскрыты
наукой с той отчетливостью и непреложностью, как какое-нибудь учение об отрицательных величинах или теории вероятностей.
Известно ли читателю, как поступает хозяйственный мужик, чтоб обеспечить сытость для себя и своего семейства? О! это целая
наука. Тут и хитрость змия, и изворотливость дипломата, и тщательное знакомство с окружающею средою, ее обычаями и преданиями, и, наконец, глубокое знание
человеческого сердца.
Когда-то и я верил в эти бирюльки и увлекался, пока не понял, что только
наука способна изменить все
человеческие отношения.
— Но разве это может быть, чтобы в тебя заложено было с такой силой отвращение к страданиям людей, к истязаниям, к убийству их, чтобы в тебя вложена была такая потребность любви к людям и еще более сильная потребность любви от них, чтобы ты ясно видел, что только при признании равенства всех людей, при служении их друг другу возможно осуществление наибольшего блага, доступного людям, чтобы то же самое говорили тебе твое сердце, твой разум, исповедуемая тобой вера, чтобы это самое говорила
наука и чтобы, несмотря на это, ты бы был по каким-то очень туманным, сложным рассуждениям принужден делать всё прямо противоположное этому; чтобы ты, будучи землевладельцем или капиталистом, должен был на угнетении народа строить всю свою жизнь, или чтобы, будучи императором или президентом, был принужден командовать войсками, т. е. быть начальником и руководителем убийц, или чтобы, будучи правительственным чиновником, был принужден насильно отнимать у бедных людей их кровные деньги для того, чтобы пользоваться ими и раздавать их богатым, или, будучи судьей, присяжным, был бы принужден приговаривать заблудших людей к истязаниям и к смерти за то, что им не открыли истины, или — главное, на чем зиждется всё зло мира, — чтобы ты, всякий молодой мужчина, должен был идти в военные и, отрекаясь от своей воли и от всех
человеческих чувств, обещаться по воле чуждых тебе людей убивать всех тех, кого они тебе прикажут?
«Военные люди — главное бедствие мира. Мы боремся с природой, с невежеством, чтобы хоть сколько-нибудь улучшить наше жалкое существование. Ученые посвящают труду всю жизнь для того, чтобы найти средства помочь, облегчить судьбу своих братьев. И, упорно трудясь и делая открытие за открытием, они обогащают ум
человеческий, расширяют
науку, каждый день дают новые знания, каждый день увеличивая благосостояние, достаток, силу народа.
В этих заведениях молодым людям пространно преподают одну только
науку, называемую «Zwon popéta razdawaiss» (сам князь был очень весел, когда передавал мне это длинное название, и я уверен, что ни в какой другой стране Европы
науки с подобным названием не найдется); прочие же
науки, без которых ни в одном
человеческом обществе нельзя обойтись, проходятся более нежели кратко.
Во все времена и во всех сферах
человеческой деятельности появлялись люди, настолько здоровые и одаренные натурою, что естественные стремления говорили в них чрезвычайно сильно, незаглушаемо — в практической деятельности они часто делались мучениками своих стремлений, но никогда не проходили бесследно, никогда не оставались одинокими, в общественной деятельности они приобретали партию, в чистой
науке делали открытия, в искусствах, в литературе образовали школу.
— Гуманитарные
науки, о которых вы говорите, тогда только будут удовлетворять
человеческую мысль, когда в движении своем они встретятся с точными
науками и пойдут с ними рядом.
Никакое искусство и никакая
наука в отдельности не в состоянии действовать так сильно и так верно на
человеческую душу, как сцена, и недаром поэтому актер средней величины пользуется в государстве гораздо большею популярностью, чем самый лучший ученый или художник.
Наука дает человеку понятие о том, что жизнь природы, жизнь растений и животных совершенно отлична от
человеческой жизни.
Все, что высказывается
наукою и искусством, найдется в жизни, и найдется в полнейшем, совершеннейшем виде, со всеми живыми подробностями, в которых обыкновенно и лежит истинный смысл дела, которые часто не понимаются
наукой и искусством, еще чаще не могут быть ими обняты; в действительной жизни все верно, нет недосмотров, нет односторонней узкости взгляда, которою страждет всякое
человеческое произведение, — как поучение, как
наука, жизнь полнее, правдивее, даже художественнее всех творений ученых и поэтов.
Изучил царь учения магов халдейских и ниневийских,
науку астрологов из Абидоса, Саиса и Мемфиса, тайны волхвов, мистагогов, и эпоптов ассирийских, и прорицателей из Бактры и Персеполя и убедился, что знания их были знаниями
человеческими.
Но все-таки вы совершенно уверены, что он непременно приучится, когда совсем пройдут кой-какие старые, дурные привычки и когда здравый смысл и
наука вполне перевоспитают и нормально направят натуру
человеческую.
Историческая
наука недаром отделила последние четыре столетия и существенным признаком этого отграничения признала великие изобретения и открытия XV века. Здесь проявления усилий
человеческой мысли дали жизни человечества совсем иное содержание и раз навсегда доказали, что общественные и политические формы имеют только кажущуюся самостоятельность, что они делаются шире и растяжимее по мере того, как пополняется и усложняется материал, составляющий их содержание.
Ему должна была предшествовать
наука; без вéдения, без полного сознания нет истинно свободного деяния; но полного сознания в прошедшей жизни
человеческой не было.
Такого рода факты никогда не совершаются не в свое время; время для
науки настало, она достигла до истинного понятия своего; духу
человеческому искусившемуся на всех ступенях лестницы самопознания, начала раскрываться истина в стройном наукообразном организме и притом в живом организме.
Наука нынче представляет то же зрелище: она достигла высшего призвания своего; она явилась солнцем всеосвещающим, разумом факта и, следственно, оправданием его; но она не остановилась, не села отдыхать на троне своего величия; она перешла свою высшую точку и указывает путь из себя в жизнь практическую, сознаваясь, что в ней не весь дух
человеческий исчерпан, хотя и весь понят.
Специалисты
науки находятся в этом положении: им ни брани, ни похвалы; их занятия, без сомнения, не хуже да и, конечно, не лучше всех будничных занятий
человеческих.
Это замечание очень идет сюда: получив диплом, человек в самом деле воображает, что он знает
науку, в то время когда диплом имеет, собственно, одно гражданское значение; но носитель его чувствует себя отделенным от рода
человеческого: он на людей без диплома смотрит как на профанов.
Греция, умевшая развивать индивидуальности до какой-то художественной оконченности и высоко
человеческой полноты, мало знала в цветущие времена свои ученых в нашем смысле; ее мыслители, ее историки, ее поэты были прежде всего граждане, люди жизни, люди общественного совета, площади, военного стана; оттого это гармонически уравновешенное, прекрасное своим аккордом, многостороннее развитие великих личностей, их
науки и искусства — Сократа, Платона, Эсхила, Ксенофонта и других.
С другой стороны, может, тут раскроется великое призвание бросить нашу северную гривну в хранилищницу
человеческого разумения; может, мы, мало жившие в былом, явимся представителями действительного единства
науки и жизни, слова и дела.
Каждое дело, требующее обновления, вызывает тень Чацкого — и кто бы ни были деятели, около какого бы
человеческого дела — будет ли то новая идея, шаг в
науке, в политике, в войне — ни группировались люди, им никуда не уйти от двух главных мотивов борьбы: от совета «учиться, на старших глядя», с одной стороны, и от жажды стремиться от рутины к «свободной жизни» вперед и вперед — с другой.
Тут Ее проницательный взор открыл слабые стороны
человеческого сердца, опасности Царей и хитрые способы, употребляемые лукавством для их обольщения: открытие важное для
науки царствовать!
Простите, что я с такой невежливой настойчивостью привязываюсь к вам с этим вопросом, но ведь вы «люди
науки», как называл вас мой отец, когда хотел польстить вам, у вас есть книги, и вы обладаете ясной, точной и непогрешимой
человеческой мыслью.
Мало знакомая с врачебной
наукой, она не только не ограничивала, но развивала в Степане Степановиче его страсть к наливкам и сладким водкам; она не знала, что
человеческое тело только до известной степени противодействует алкоголю.
Единственная наша цель была — пробудить в читателях, совершенно чуждых естественным
наукам, хотя некоторый интерес к ним, и вместе с тем обратить внимание публики на две книги, весьма небесполезные для первого знакомства с физиологией и с ходом
человеческого развития.
Теперь уже никто не сомневается в том, что все старания провести разграничительную черту между духовными и телесными отправлениями человека напрасны, и что
наука человеческая никогда этого достигнуть не может.
И в результате получилось бы вот что: практическая медицина впала бы в полное окоченение вплоть до того далекого времени, когда
человеческий организм будет совершенно познан
наукою и когда действие применяемого нового средства будет заранее предвидеться во всех его подробностях.
Не существует хоть сколько-нибудь законченной
науки об излечении болезней; перед медициною стоит живой
человеческий организм с бесконечно сложною и запутанною жизнью; многое в этой жизни уже понято, но каждое новое открытие в то же время раскрывает все большую чудесную ее сложность; темным и малопонятным путем развиваются в организме многие болезни, неясны и неуловимы борющиеся с ними силы организма, нет средств поддержать эти силы; есть другие болезни, сами по себе более или менее понятные; но сплошь да рядом они протекают так скрыто, что все средства
науки бессильны для их определения.
Это не может не стать высшею и насущнейшею задачею
науки, потому что в этом — коренное условие
человеческого счастья.
Законная цель
наук есть познание истин, служащих к благу людей. Ложная цель есть оправдание обманов, вносящих зло в жизнь
человеческую. Такова юриспруденция, политическая экономия и в особенности философия и богословие.
Говорят, что если все люди будут целомудренны, то прекратится род
человеческий. Но ведь по церковному верованию должен наступить конец света; по
науке точно так же должны кончиться и жизнь человека на земле и сама земля; почему же то, что нравственная добрая жизнь тоже приведет к концу род
человеческий, так возмущает людей?
Кажется, что все
науки соединились, чтобы осветить нам путь в этом лабиринте
человеческой жизни.
Он говорил, что не намерен потакать такому пошлому либерализму, что гаерство недостойно
науки и ее целей, и что известные поступки, вроде настоящего деспотического и безнравственного насилия над
человеческою личностью, характеризуют не либералов, а Репетиловых, из которых впоследствии легко выходят Расплюевы.
Жертва дисгармонии
человеческой природы, она чувствовала себя очень несчастной, и в день присуждения ей премии Парижской Академией
наук она писала одному из друзей: «Со всех сторон я получаю поздравительные письма, но в силу непонятной иронии судьбы. я еще никогда не чувствовала себя столь несчастной».